Неточные совпадения
— Это я не могу понять, — сказал Чичиков. — Десять миллионов — и
живет как простой мужик! Ведь это с десятью мильонами черт знает что можно сделать. Ведь это можно так завести, что и общества другого у тебя не будет, как
генералы да князья.
В соседстве, в десяти верстах от его деревни,
проживал генерал, отзывавшийся, как мы уже видели, не совсем благосклонно о Тентетникове.
Много и долго говорил в этом духе Карл Иваныч: говорил о том, как лучше умели ценить его заслуги у какого-то
генерала, где он прежде
жил (мне очень больно было это слышать), говорил о Саксонии, о своих родителях, о друге своем портном Schönheit и т. д., и т. д.
Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья
Не жалуете никогда:
Ан вот беда.
На что вам лучшего пророка?
Твердила я: в любви не будет в этой прока
Ни во́ веки веков.
Как все московские, ваш батюшка таков:
Желал бы зятя он с звездами, да с чинами,
А при звездах не все богаты, между нами;
Ну разумеется, к тому б
И деньги, чтоб
пожить, чтоб мог давать он ба́лы;
Вот, например, полковник Скалозуб:
И золотой мешок, и метит в
генералы.
Отец его, боевой
генерал 1812 года, полуграмотный, грубый, но не злой русский человек, всю жизнь свою тянул лямку, командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно
жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль.
— Понять — трудно, — согласился Фроленков. — Чего надобно немцам? Куда лезут? Ведь — вздуем. Торговали — хорошо. Свободы ему, немцу, у нас — сколько угодно! Он и
генерал, и управляющий, и булочник, будь чем хошь,
живи как любишь. Скажите нам: какая причина войны? Король царем недоволен, али что?
Если они разрушат Париж — где я буду
жить? Ваша армия должна была немцев утопить в болоте вместо того, чтоб самой тонуть. Хороши у вас
генералы, которые не знают, где сухо, где болото…
В шесть часов вечера все народонаселение высыпает на улицу, по взморью, по бульвару. Появляются пешие, верховые офицеры, негоцианты, дамы. На лугу, близ дома губернатора, играет музыка. Недалеко оттуда, на горе, в каменном доме,
живет генерал, командующий здешним отрядом, и тут же близко помещается в здании, вроде монастыря, итальянский епископ с несколькими монахами.
Эта тонкая лесть и вся изящно-роскошная обстановка жизни в доме
генерала сделали то, что Нехлюдов весь отдался удовольствию красивой обстановки, вкусной пищи и легкости и приятности отношений с благовоспитанными людьми своего привычного круга, как будто всё то, среди чего он
жил в последнее время, был сон, от которого он проснулся к настоящей действительности.
Ну вот
живет генерал в своем поместье в две тысячи душ, чванится, третирует мелких соседей как приживальщиков и шутов своих.
Живет генерал Хвалынский в небольшом домике, один; супружеского счастья он в своей жизни не испытал и потому до сих пор еще считается женихом, и даже выгодным женихом.
На разъездах, переправах и в других тому подобных местах люди Вячеслава Илларионыча не шумят и не кричат; напротив, раздвигая народ или вызывая карету, говорят приятным горловым баритоном: «Позвольте, позвольте, дайте
генералу Хвалынскому пройти», или: «
Генерала Хвалынского экипаж…» Экипаж, правда, у Хвалынского формы довольно старинной; на лакеях ливрея довольно потертая (о том, что она серая с красными выпушками, кажется, едва ли нужно упомянуть); лошади тоже довольно
пожили и послужили на своем веку, но на щегольство Вячеслав Илларионыч притязаний не имеет и не считает даже званию своему приличным пускать пыль в глаза.
И говорит, что в каждом доме
живет у него по сыну, что к старшему ездят адмиралы, ко второму —
генералы, а к младшему — всё англичане!
Какой-то
генерал просит со мною увидеться: милости просим; входит ко мне человек лет тридцати пяти, смуглый, черноволосый, в усах, в бороде, сущий портрет Кульнева, рекомендуется мне как друг и сослуживец покойного мужа Ивана Андреевича; он-де ехал мимо и не мог не заехать к его вдове, зная, что я тут
живу.
Матушка при этом предсказании бледнела. Она и сама только наружно тешила себя надеждой, а внутренне была убеждена, что останется ни при чем и все дедушкино имение перейдет брату Григорью, так как его руку держит и Настька-краля, и Клюквин, и даже
генерал Любягин. Да и сам Гришка постоянно
живет в Москве, готовый, как ястреб, во всякое время налететь на стариково сокровище.
Два раза (об этом дальше) матушке удалось убедить его съездить к нам на лето в деревню; но,
проживши в Малиновце не больше двух месяцев, он уже начинал скучать и отпрашиваться в Москву, хотя в это время года одиночество его усугублялось тем, что все родные разъезжались по деревням, и его посещал только отставной
генерал Любягин, родственник по жене (единственный
генерал в нашей семье), да чиновник опекунского совета Клюквин, который занимался его немногосложными делами и один из всех окружающих знал в точности, сколько хранится у него капитала в ломбарде.
Жил он привольно и по зимам давал званые обеды и вечера, на которые охотно приезжали московские «
генералы», разумеется, второго сорта, из числа обладавших Станиславом второй степени, которому в то время была присвоена звезда (но без ленты).
Активно участвовали такие видные представители католического мира, как отец
Жиле, впоследствии
генерал доминиканского ордена, отец Лабертоньер, представитель радикального течения католического модернизма, и особенно активен был Жак Маритен, о котором речь впереди.
Я оставался
жить в нашей квартире с фамильной мебелью, с портретами на стенах моих предков,
генералов в лентах, в звездах, с георгиевскими крестами.
Дом был выстроен во второй половине XVIII века поэтом совместно с братом генерал-поручиком А. М. Херасковым. Поэт Херасков
жил здесь с семьей до самой своей смерти.
На беспокойном месте
жили генерал-губернаторы!
В квартире номер сорок пять во дворе
жил хранитель дома с незапамятных времен. Это был квартальный Карасев, из бывших городовых, любимец генерал-губернатора князя В. А. Долгорукова, при котором он состоял неотлучным не то вестовым, не то исполнителем разных личных поручений. Полиция боялась Карасева больше, чем самого князя, и потому в дом Олсуфьева, что бы там ни делалось, не совала своего носа.
Фирс. Нездоровится. Прежде у нас на балах танцевали
генералы, бароны, адмиралы, а теперь посылаем за почтовым чиновником и начальником станции, да и те не в охотку идут. Что-то ослабел я. Барин покойный, дедушка, всех сургучом пользовал, от всех болезней. Я сургуч принимаю каждый день уже лет двадцать, а то и больше; может, я от него и
жив.
Узнав, что я намерен пробыть на Сахалине несколько месяцев,
генерал предупредил меня, что
жить здесь тяжело и скучно.
До приезда генерал-губернатора я
жил в Александровске, в квартире доктора.
В Москве
жил один старик, один «
генерал», то есть действительный статский советник, с немецким именем; он всю свою жизнь таскался по острогам и по преступникам; каждая пересыльная партия в Сибирь знала заранее, что на Воробьевых горах ее посетит «старичок
генерал».
Генерал Епанчин
жил в собственном своем доме, несколько в стороне от Литейной, к Спасу Преображения.
— Послушайте, как вы намерены
жить здесь? Я скоро достану себе занятий и буду кое-что добывать, давайте
жить, я, вы и Ипполит, все трое вместе, наймемте квартиру; а
генерала будем принимать к себе.
Какой-нибудь из «несчастных», убивший каких-нибудь двенадцать душ, заколовший шесть штук детей, единственно для своего удовольствия (такие, говорят, бывали), вдруг ни с того, ни с сего, когда-нибудь, и всего-то, может быть, один раз во все двадцать лет, вдруг вздохнет и скажет: «А что-то теперь старичок
генерал,
жив ли еще?» При этом, может быть, даже и усмехнется, — и вот и только всего-то.
— То, стало быть, вставать и уходить? — приподнялся князь, как-то даже весело рассмеявшись, несмотря на всю видимую затруднительность своих обстоятельств. — И вот, ей-богу же,
генерал, хоть я ровно ничего не знаю практически ни в здешних обычаях, ни вообще как здесь люди
живут, но так я и думал, что у нас непременно именно это и выйдет, как теперь вышло. Что ж, может быть, оно так и надо… Да и тогда мне тоже на письмо не ответили… Ну, прощайте и извините, что обеспокоил.
— Видите ли вы эти освещенные бельэтажи, — говорил
генерал, — здесь всё
живут мои товарищи, а я, я из них наиболее отслуживший и наиболее пострадавший, я бреду пешком к Большому театру, в квартиру подозрительной женщины!
Чрезвычайная просьба у меня к вам, многоуважаемый князь, даже, признаюсь, затем, собственно, и пришел-с: с их домом вы уже знакомы и даже
жили у них-с; то если бы вы, благодушнейший князь, решились мне в этом способствовать, собственно лишь для одного
генерала и для счастия его…
Здесь в бельэтаже
живет старый товарищ,
генерал Соколович, с благороднейшим и многочисленнейшим семейством.
— Скажите, чем же вы намереваетесь покамест
прожить и какие были ваши намерения? — перебил
генерал.
Князь Юсупов (во главе всех, про которых Грибоедов в «Горе от ума» сказал: «Что за тузы в Москве
живут и умирают»), видя на бале у московского военного генерал-губернатора князя Голицына неизвестное ему лицо, танцующее с его дочерью (он знал, хоть по фамилии, всю московскую публику), спрашивает Зубкова: кто этот молодой человек? Зубков называет меня и говорит, что я — Надворный Судья.
— Да-с, можем сказать, что поистине какую-то бесшабашную пору
прожили, — вмешался еще не старый статский
генерал. — Уж и теперь даже вспомнить странно; сам себе не веришь, что собственными глазами видел. Всюду рвались и везде осрамились.
— А об этом, — говорила она, захватив одного статского
генерала со звездою, — я хоть и в провинции
живу, но могу вам сообщить самые верные сведения, которые прямо идут из самых верных источников.
Применяясь к моему ребячьему возрасту, мать объяснила мне, что государыня Екатерина Алексеевна была умная и добрая, царствовала долго, старалась, чтоб всем было хорошо
жить, чтоб все учились, что она умела выбирать хороших людей, храбрых
генералов, и что в ее царствование соседи нас не обижали, и что наши солдаты при ней побеждали всех и прославились.
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен на портрете
Был молодой
генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто?..» — Это дедушка твой. —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он…
жив? говори!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь. —
«То-то… ты скажешь, смотри!..
Чтобы кататься по Москве к Печкину, в театр, в клубы, Вихров нанял помесячно от Тверских ворот лихача, извозчика Якова, ездившего на чистокровных рысаках; наконец, Павлу захотелось съездить куда-нибудь и в семейный дом; но к кому же? Эйсмонды были единственные в этом роде его знакомые. Мари тоже очень разбогатела: к ней перешло все состояние Еспера Иваныча и почти все имение княгини. Муж ее был уже
генерал, и они в настоящее время
жили в Парке, на красивой даче.
Женичка дома не
жил: мать отдала его в один из лучших пансионов и сама к нему очень часто ездила, но к себе не брала; таким образом Вихров и Мари все почти время проводили вдвоем — и только вечером, когда
генерал просыпался, Вихров садился с ним играть в пикет; но и тут Мари или сидела около них с работой, или просто смотрела им в карты.
Когда они сели в карету, он велел кучеру ехать не на Литейную, где
жил генерал, а к себе на квартиру.
Генерал попробовал не расчесться с Антоном, но расчелся; затем он попробовал потребовать от него отчета по лесной операции; но так как Антон действовал без доверенности, в качестве простого рабочего, то и в требовании отчета получен был отказ. В довершение всего, девица Евпраксея сбежала, и на вопрос"куда?"
генералу было ответствовано, что к Антону Валерьянычу, у которого она
живет"вроде как в наложницах".
Грека-то видите, что возле
генерала сидит? — он собственно воротило и есть, а
генерал не сам по себе, а на содержании у грека
живет.
— Ты… ты… ты всей смуте заводчик! Если б не доброта моя, давно бы тебя в суздаль-монастырь упечь надо! не посмотрела бы, что ты
генерал, а так бы вышколила, что позабыл бы, да и другим бы заказал в семействе смутьянничать! Натко, прошу покорно, в одном городе
живут, вместе почти всю дорогу ехали и не могли друг дружке открыться, какой кто матери презент везет!
В барской усадьбе
живет старый
генерал Павел Петрович Утробин; в новом домике, напротив, — хозяйствует Антошка кабатчик, Антошка прасол, Антошка закладчик, словом, Антошка — homo novus, [новый человек (лат.)] выброшенный волнами современной русской цивилизации на поверхность житейского моря.
Знаю, что вам интересно бы узнать, что эта за особа, которая вертит
генералом, — разузнавал и пока узнал только то, что она
живет с
генералом в гражданском виде, очень некрасива и немолода.
— Расскажи что-нибудь о себе, Виталий Кузьмич! — проговорил
генерал, опять рассматривая своего собеседника. — Ну, как ты
живешь тут, что делаешь?..
— Ты, кажется, уж давненько
живешь на заводах и можешь в этом случае сослужить службу, не мне, конечно, а нашему общему делу, — продолжал свою мысль
генерал. — Я не желаю мирволить ни владельцу, ни рабочим и представить только все дело в его настоящем виде. Там пусть делают, как знают. Из своей роли не выходить — это мое правило. Теория — одно, практика — другое.
Когда он очутился вновь в Петербурге, ему было уже за пятьдесят лет, и он с честью носил чин штатского
генерала. Важного поста он в виду не имел и только жаждал
прожить легко и беспечально. И когда он осмотрелся и вынул из чемодана целую кипу рекомендательных писем, то душою его овладела твердая уверенность, что скромные его мечты могут быть осуществлены вполне беспрепятственно.